О Георгии Ивановиче Ермакове

10 января 2021 года исполнилось тридцать восемь лет, как не стало Георгия Ивановича Ермакова, выпускника Барнаульского ВВАУЛ первого выпуска. Получается, что он до своей трагической гибели прожил даже меньше этого – всего 36 лет, но помнится до сих пор, вплоть до тембра голоса. Каким его запомнили мы - его однополчане по 143 бап 34 ВА (Копитнари, Грузия)?

Выпускник Барнаульского ВВАУЛ 1973г Багринцев А.А.:

Георгия Ивановича Ермакова (Гошу) я знал с первого дня моей службы в 143-м отдельном бомбардировочном авиационном полку 34-й Воздушной армии Краснознаменного Закавказского военного округа. Третьего декабря 1973 года я доложил о прибытии для дальнейшего прохождения службы ИО командира авиационного полка п/п-ку Соцкову и был направлен во 2-ю АЭ. В эскадрилье с нашего училища уже были и уже успели получить старших лейтенантов: Г.И. Ермаков, В.Д. Бычков, В.Е. Абрамов и О.А. Никонов. Тут же начались расспросы об училище, как там и что там, кто был инструктором и т.д. и т.п. Первоначальное впечатление мое о Гоше Ермакове, судя по его внешности, было как о суровом, немногословном и замкнутом человеке. На самом деле, все оказалось совсем наоборот. Поначалу мы сошлись с ним как фотолюбители. У меня была «Смена», а у него не помню что. Как-то прибегает он к нам в холостяцкую квартиру и говорит мне: «Я сейчас из Кутаиси, был в универмаге. Там сейчас продают фотоаппараты «Зенит-Е» с объективом «Гелиос» и с «Индустаром». Я купил с «Гелиос» за 90 руб., но они уже закончились, остались с «Индустар» за 75 руб.». Я сел на мотоцикл и успел взять. Так мы стали обладателями дефицитных на то время фотоаппаратов Зенит-Е. Как-то незаметно сдружились и оказалось, что Гоша очень откровенный человек. Мне кажется, что он не мог хранить вообще никаких секретов. Однажды к нам в полк приехал «красный» генерал агитировать в Академию СА, Гоша побывал у него на беседе, дал подписку о неразглашении на 10 лет и тут же после беседы предупредил меня, что меня могут тоже вызвать. Как он узнал, что меня могут вызвать я не знаю, но меня вызывали к этому генералу. У Гоши с училища была кличка «Боцман». В училище он поступал матросом, а вот каким он был матросом он как-то рассказал. До службы на флоте он был студентом в Барнауле, по-моему, мединститута. Что-то у него там не пошло, его призвали в армию и попал он на флот. Закончил учебку «слухачей», если мне не изменяет память, в Новосибирске. Службу проходил или в Киеве или где-то под Киевом, сидел на радиоперехватах «морзянки» между военными кораблями не дружественных нам стран. Море увидел, будучи военным летчиком 143 ОБАП. Несмотря на наши дружеские отношения, никогда в общении с ним я к нему не обращался с «Боцман». Как-то чувствовалось, что с ним нельзя, по крайней мере мне, обращаться панибратски. Хотя была теоретическая возможность выйти нам на более близкие, даже родственные отношения. У его жены, Людмилы, есть родная сестра, уже забыл, как ее зовут и Гоша не однократно за стаканом вина подбивал с ней познакомиться. Ты представляешь как мы с тобой заживем, но знакомство так и не состоялось. И еще хочется отметить очень важную, на мой взгляд, черту характера, это аккуратность. Аккуратность была во всем, начиная с одежды и кончая остро отточенным карандашом, которым он каллиграфическим почерком «рисовал» плановую таблицу. Гоша был аккуратным с людьми, я не скажу, что вежливым, а именно аккуратным в общении с людьми. Он следил за тем, чтобы никого не обидеть ни словом, ни делом, но в то же время был требовательным и обладал обостренным чувством справедливости. Ни от него и ни от кого-либо я не слышал, чтобы он нарушал полетные задания или хулиганил в воздухе. С ним легко было и на службе, и вне службы. Очень жаль, что такой серьезный случай в воздухе оборвал его жизнь. Неизвестно кто бы мог выкарабкаться из той ситуации, в которую он попал. Но это судьба, он не стал врачом, не стал моряком, а стал военным летчиком.

Выпускник Барнаульского ВВАУЛ 1974 г. Сорокин С.А.:

Я имел честь служить, летать, а спустя годы, можно сказать, что и дружить с Георгием Ивановичем. Конечно, лучше, если бы сам Гоша, а не я назвал меня своим другом, но такого «признания» при его жизни не было, - все- таки разница в возрасте, статусе. Не принято было тогда это декларировать - и так понятно было, без сюсюканий: служили в одном звене, потом в одной эскадрилье. Жили с 1977 года до его замены в Польшу «дверь в дверь» в одном подъезде и на одной лестничной площадке. Нам с женой везло на соседей и до этого, и в случае соседства с Ермаковыми. Была взаимная приязнь, крепчавшая год от года по мере узнавания. Земляки - оба с Алтая, одно училище. Запретных тем между нами не было. Надёжный, немногословный, авторитетный. «Бисера» ни перед кем не метал. В нашем полку его звали «Боцман» (и не только и столько от его матросского прошлого). Слова и дела у него не расходились, красивых поз в угоду кому-то или чему-то никогда и не при каких обстоятельствах не занимал. С четкой, устоявшейся классификацией того, что хорошо, а что плохо. Военный летчик первого класса «яковской» школы. Профессиональный: не трусливый, а грамотный, я бы сказал осторожно-внимательный, осознававший, каким делом мы занимались. В лётном деле не арапничал, не строил из себя Чкалова, но и не трусил. В отношении Гоши можно утверждать, что он был негласным моральным авторитетом в полку. Первый и много последующих полётов на Су-24 сделал с ним. Я пришел к нему в звено из другого полка 34 ВА. Полк переучивался, Гоша на одно - два упражнения опережал нас - лётчиков своего звена. Но за девять месяцев довёл меня днём – в простых и сложных, ночью в простых до полкового ЛТУ. А сам не успел подтвердить первый класс в тот 1978 год. А мог бы, но не стал «придерживать» свой самостоятельный вылет в декабре 1977 года, видя, как мы – летчики его звена, «висим», не имея инструктора. Вылети он в январе, – класс автоматом подтвердился бы и немалое, по советским временам, денежное вознаграждение за первый класс (15 % от годового оклада по должности) ему было бы в 1978 году гарантировано. Он меня в первый раз сводил на Лунинец (авиабаза в Белоруссии для проверки «лидерных» полков ударной авиации). Сожгли мы с ним тогда вместо «21-й цели - мотопехотной роты на марше» пару стогов, полигонной командой «Полесского» приготовленных и уже проданных. Был грех. Я «старательно» сосал крыло, цель выбирать – дело ведущего. Тоже мне была наука, пусть и ценой тех стогов. Его замена была первой заменой из нашего полка в Польшу. Нас не баловали тогда заменами и переводами в «пенсионные места», - чаще можно было и всю службу провести в Копитнари. Помнится лишь в 1980-м заменили одно звено в Венгрию, да был один случай перевода замкомэски в Липецк. Сильно он сомневался, стоит ли ехать в неведомую Польшу, либо списываться и уходить на пенсию. В памяти наши с ним разговоры с балконов. Один вечер или выходной – почему не стоит заменяться и соответствующие доводы, начиная с «курица не птица, а Польша …», а «шмейкерить» (туда увез один дефицит, там продал, обратно в отпуске вывез другой и т.д. ничего не нарушая) было точно не по Гоше. На следующий – почему стоит поехать (всю службу в одном гарнизоне, посмотрю немного мир, а если не понравится – уволюсь оттуда, пенсия то есть). В конце 82 года Гоша заменился в СГВ. Там, в переучивающемся на Су- 24 ибашном полку, вполне пришелся в «ко двору», - сам подготовлен на всё, и как инструктор тоже. Ему в Польше нравилось и коллектив, и порядки (так утверждает Людмила - его супруга). Но 10 января 1983 в первые командирские полёты Гоша погиб при взлёте ведущим пары. Вроде бы оборвалась лопатка турбины. Повредило управление по крену, стало тянуть с полосы. Сразу после отрыва ко всему добавилось вращение по крену. Гоша дал штурману несколько команд на катапультирование (молодой штурман совершенно, первые месяцы в полку после ЧВВАКУШ). Четвёртый раз матом убедил прыгнуть. А Гоши не стало… В общем, вел себя до последнего мужиком. Похоронен в Барнауле на Власихинском кладбище, там рядом раньше был аэродром ДОСААФ, на котором и Гоша, и я, и многие последующие курсанты БВВАУЛ прыгали с парашютом. Жена его с сыном Сашей и дочкой Леной уехали в Барнаул. Гоша давно и неоднократно дед. Всё у них хорошо, только Гоши нет. Вернее, есть только память о нём. Был на могиле несколько раз и я, и другие однополчане. Штурман приезжал в Барнаул, тоже был на могиле. Гоша хорошо фотографировал сам. В моём семейном архиве много фото, сделанных Гошей, а вот снимка его самого нет. Так всегда сапожник – без сапог, фотограф – без фотографий. Даже когда его не стало, Гоша значительно влиял на меня, моё поведение, мою позицию в определенных обстоятельствах, требовавших проявления характера. Его незримая оценка моих действий обязывала соответствовать. И был долг, – рассказать о нём, тем самым сохранить память о настоящем человеке, летчике, офицере.

Выпускник Челябинского ВВАКУШ 1971 г. Шубин Г.А.:

С Гошей мы пришли в полк вместе. Четверо летчиков из Барнаула и восемь штурманов из Челябинска. Он начал летать с Маратом Шариповым, а я с Никоновым. Жили мы по соседству, он с Людмилой в 55 доме, мы с Таней в 54 Под нами на третьем этаже жили Францин Володя - техник самолета, жену звали Наташа. Вот и подружились наши жены, ну а потом и мы - мужики. Праздники вместе встречали, на море вместе ездили, когда удавалось. Вот летчик, штурман и техник о чем-то разговаривали всегда на равных, два сибиряка и уралец. Гоша вообще был уравновешенный, наверное, строгий в семье, где был всегда порядок. Отличался прямотой, но был всегда корректен, мог и пошутить, но не злобно. Через какое-то время летали в одном экипаже, будучи командиром звена и штурманом звена. В полете был аккуратным, как и на земле. Слаженно летали. В звене Гоша «натаскивал» летчиков, а я штурманов. В полку слыл уважаемым летчиком и офицером. Любил рассказывать про службу в армии до училища. Морзянка для него была как песня. Ти-тА-ти-ти - букву «Л», он пропевал. Забавно было видеть его влюбленность в это. Ну и о грустном. Гоша неоднократно рассказывал мне об одной возможной ситуации на взлете и как бы он при этом действовал. А ситуация эта – не уборка одного из закрылков. Он в этой ситуации, если бы не удавалось удержать кренение, докручивал бы в сторону кренения и катапультировался в нужный момент. Если бы не штурман… Отдать свою жизнь молодому, это ли не подвиг! Горжусь совместной службой с этим ЧЕЛОВЕКОМ!